С небольшим опозданием решила поделиться своими впечатлениями о первой сессии в роли преподавателя, которую мне довелось пережить этой зимой.
Повествование будет длинным, так что рассаживайтесь поудобнее. Начинаю.
Полагаю, мой верный читатель уже начинает догадываться, что моя первая педагогическая сессия прошла не так гладко, как хотелось бы.
Не раз и не два за истекший период я с недоумением вспоминала былые времена своего студенчества, когда к педагогам было совершено иное отношение, нежели теперь.
Для нас, тогдашних студентов, преподаватель был фигурой недосягаемой, почитаемой и уважаемой. Дерзость в адрес педагога во времена моей безвременно ушедшей юности считалась извращенной формой самоубийства с особой жестокостью.
В настоящее же время я наблюдаю беспрецедентное бесправие педагогического состава, местами пропитанное страхом поставить объективную (!) оценку.
О чем меня только ни предостерегали знакомые педагоги, ранее активно практиковавшие самый важный и вопиюще недооцененный труд. Но о том, что произошло в итоге, не могли предположить даже старожилы.
Черных красок в мой педагогический стаж добавила пресловутая пандемия, набившая всем оскомину. Из-за нее студентов посадили по домам, перевели на дистанционное обучение и обязали общаться с преподавателями онлайн, и не дай бог вживую.
Примерно за месяц до судного дня под названием сессия, мы все благополучно перешли на дистанционное обучение. А если говорить честно — перестали преподавать и соответственно учиться: преподаватели направляли посредством интернета тексты лекций и письменных заданий, студенты делали вид, что читают лекции, и лишь некоторые из них изредка присылали в ответ решённые задачи.
Откровенно говоря, когда мне сообщили, что принято решение о переходе на дистанционное обучение, первое, что хотелось сделать — расторгнуть контракт с вузом. Ибо все это действо напоминало какой-то сюр.
Очевидно же, что хоть я на уши встану по другую сторону интернета, лекции мои никто читать не станет, а задачи все дружно перепишут друг у друга. Ну и контрольный выстрел в мою голову раздался в момент, когда было объявлено, что и экзамен я должна принять дистанционно путем тестирования.
Не буду перечислять все те нехорошие слова, которыми хотелось назвать всю эту пародию на преподавание, но пришлось скрипя зубами принять реальность.
В общем, кое-как я пережила месяц обучения на дистанционке. Наступила сессия. Подгрузила тестовые вопросы к экзамену в специальную платформу на сайте вуза. Студенты зашли на платформу, ответили кто как смог на вопросы, решили задачу. Подсчитала итоговые баллы и поехала в вуз выставлять оценки в зачетки. А дальше началось самое интересное.
Но прежде чем рассказать об этом самом интересном, немного вернусь назад.
Возможно не все знают, но сейчас в вузах повсеместно введена балльно-рейтинговая система. Что это такое? Это когда студент в течение семестра за каждое неловкое телодвижение получает баллы.
К концу года у него накапливается некое количество баллов и затем выводится итоговая оценка. Существует нижний порог баллов — это то количество, которое необходимо набрать, чтобы иметь допуск к экзамену. Если студент набирает нужную для допуска к экзамену цифру, далее она уже суммируется с той, что он получит на экзамене, и в итоге выводится некая итоговая сумма баллов.
Конечное число переводится в традиционную оценку по классической пятибалльной шкале. Например, если вы набрали за семестр 70 баллов и 15 за экзамен, всего у вас получается 85, и это пятерка. Если же вы лоботрясничали, набрав за семестр всего 40 баллов, но умудрились блестяще ответить на экзамене, получив максимальные 15 баллов, в зачётку вы не получите пятерку. Поскольку математика баллов не бьётся. У вас будет тройка. Чтобы в итоге вышла хотя бы четверка, нужно набрать за семестр минимум 50 баллов.
Обывателю может показаться, что балльно-рейтинговая система способна объективно отражать уровень знаний и подготовки студента. Ан, нет. Погрузившись в нее глубоко, и изучив все положения об этой горе-системе, какие только попались мне на глаза, с прискорбием для себя осознала, что никакой объективной картины происходящего в умах студентов она не отражает.
Более того, некоторые хитровыделанные студенты умело пользуются несовершенством балльно-рейтинговой системы оценки знаний и под шумок получают завышенные оценки.
С одной из таких ушлых студенток мне довелось столкнуться в мою первую преподавательскую сессию. Назовем ее Пистимея Хитрожопкина.
Жила-была девочка Пистимея Хитрожопкина, не имея никакого представления, кем бы она хотела стать в будущем, какую профессию получить. На ее счастье и несчастье одновременно подоспела ее сердобольная маман (назовем ее Даздраперма Иудовна), когда-то сама окончившая вуз, в котором я преподаю.
Не наблюдая у дочери никаких признаков рвения к чему бы то ни было, Даздраперма Иудовна отдала дочь на тот же факультет, который некогда сама и окончила.
На первом курсе Пистимея заболевает и, пользуясь случаем, под ручку с мамой обходит всех педагогов, тыча им в лицо справкой о болезни, выдавливая из них высокие баллы и пятёрки за первую сессию.
Вторая сессия прошла под тем же лозунгом «войдите в положение» и «обратите внимание на пятёрки за первую сессию». Ну а дальше уже зачётка начала, как говорится, работать на хозяйку.
Так они и жили. Пистимея как могла радовалась своим нарисованным пятеркам по совершенно неинтересным для нее предметам в рамках не вызывающей никаких положительных эмоций будущей специальности. В свою очередь, Дездраперма Иудовна, как могла гордилась пятерками дочери, которые вместе с ней же каждую сессию вытрясала из бедных преподавателей.
И тут все бы ничего, но в вуз пришел молодой преподаватель, то бишь я, с которым этот уже отработанный на всех моих предшественниках трюк не прокатил.
На первой лекции я сразу же объявила всем, что оценки будут максимально объективными, насколько это возможно. И что со всякими подарками и иного рода благодарностями или просьбами ко мне даже не стоит пытаться соваться.
Пары я вела четко. Не пропуская ни одного занятия и неукоснительно следуя рабочей программе. Свои часы я попросила поставить с 8 утра, поскольку работа по фирме не позволяла мне найти иное свободное для преподавания время, кроме как ранее утро.
Для того, чтобы посеять то «разумное, доброе, вечное», которое так воспевал Некрасов в одном из своих известных стихотворений, ежедневно приходилось просыпаться в 5 утра. А из-за загруженности по основной работе, нередко спать оставалось буквально 3-4 часа. Но я не унывала. Это был осознанный выбор.
Студенты поначалу ходили небольшим постоянным составом. Затем их количество стало расти. Особенно на фоне моих предупреждений, что за красивые глаза я никому ничего не поставлю. Спустя короткое время старосты групп доложили, что на моем предмете самая высокая посещаемость. Это не могло не радовать.
Стоить отметить, что каждая, прочитанная мной лекция была абсолютно уникальна, а не списана из интернета. Готовясь к занятиям, я тратила изрядно своего времени, чтобы перевести сухой юридический и весьма специфичный текст на нормальный и понятный русский язык. На семинарах я разрешала задавать мне абсолютно любые правовые вопросы и детально разъясняла все возможные ситуации, с которыми мои студенты могут столкнуться в жизни. Пожалуй, я научила их ориентироваться в любой самой неожиданной ситуации во всех отраслях права, начиная с трудового, заканчивая жилищным и наследственным.
Ну а перед рубежным тестом я им предварительно устно перечислила по списку все вопросы, на которые предстояло ответить. Их можно было банально записать. Затем оставалось только найти на них ответы в лекциях, выучить, прийти на рубежный тест и по памяти написать заранее выученные ответы. Мне бы такую халяву в мою студенческую бытность. Но сейчас не об этом.
Первый рубежный тест показал, что отличники, которые итак блестяще отвечали на каждом семинарском занятии, добросовестно выучили необходимые вопросы и написали тесты без ошибок.
Упомянутая мной Пистимея не смогла выучить ответы на 10 вопросов и тест написала на тройку, если оценивать по классической балльной системе. Я уже молчу, что на семинарских занятиях она практически не работала. А когда всё-таки решалась поднять руку, то из уст ее звучала несвязная речь, напоминающая неудобоваримую кашу, состоящую из разных круп.
Девушка как могла создавала видимость того, что что-то учила, но как только я начинала задавать уточняющие вопросы, тут же тонула и шла камнем на дно. Было очевидно, что передо мной далеко не отличница, и даже не хорошистка, а скорее твердая троечница.
В конечном итоге особенности балльно-рейтинговой системы все же дали возможность Пистимеи получить по моему предмету итоговую четверку. Помню, как расписываясь в ее зачетке, я с удивлением обнаружила пятерки за предыдущие сессии. Это при том, что на живом экзамене она объективно смогла бы ответить максимум на три.
Пистимея, в свою очередь, видимо смекнув заранее, что осадой меня не взять и выдавить уже отработанным ранее способом из меня липовую пятерку так просто не получится, решила сразу перейти на штурм, подтянув тяжёлую артиллерию в виде мамы.
Даздраперма Иудовна, как опытный боец за будущий красный диплом дочери, услышав мой словесный портрет из уст своей кровиночки, решила также не церемониться и быстренько состряпала свой авторский план «Барбаросса».
Вместо того, чтобы выйти со мной на прямой диалог и перед экзаменом уточнить весь расклад по баллам у дочери, прожжённая маман сразу пошла ва-банк, позвонив в деканат с угрозами обратиться с жалобой в департамент образования за то, что ее дочери поставили за экзамен 4, а не 5.
Действуя на опережение, Даздраперма Иудовна жгла напалмом все живое, пугала и шантажировала деканат как могла, дабы выдавить очередную незаслуженную пятерку в зачетку для своей горемычной дочери. Все это она проделывала в обход, не обращаясь ко мне лично.
Не смотря на то, что в отношении меня идут активные боевые действия, напрямую в них я не участвовала вплоть до последнего сражения, которое и расставила все на свои места.
Из деканата и с кафедры регулярно приходили сводки о распределении сил и числе погибших в этой абсолютно неоправданной, на мой взгляд, войне. Наблюдая за театром боевых действий, я терпеливо направляла в деканат запрашиваемые у меня письменные отчёты об успеваемости студентки на протяжении семестра и спокойно наблюдала за развитием событий.
Недели две после экзамена Пистимея с матерью, как на работу, ходили в вуз, третируя деканат и кафедру. Доводы декана и завкафедры (после изучения моих подробных отчетов) никак не смогли убедить их в том, что оценка преподавателя объективна, как бы парадоксально для них это ни звучало. И преподаватель не планирует ее исправлять на более высокий балл.
В конечном итоге, уже изрядно устав от ежедневного натиска, декан попросил меня приехать аж на целую комиссию с участием руководства кафедры, деканата и учебно-методического отдела. Чтобы поставить, наконец, точку в этой истории. Вообразите только.
Разумеется, никто из зачинщиков войны не ожидал, что когда я приеду, то не просто поставлю точку, а привезу с собой заранее подготовленный текст акта о безоговорочной капитуляции для потерявшего берега агрессора. И акт этот одновременно ознаменует окончание ига нерадивых студентов над преподавателями, развязав руки последним, и дав возможность не бояться в дальнейшем ставить именно те оценки, которые данная студентка и подобные ей объективно заслужат.
Какова мораль сей истории? Лично мне было жаль потерянного времени на написание отчётов об успеваемости и на участие в комиссии, которая, полностью согласившись с моей оценкой, признала полную неадекватность и несостоятельность требований студентки.
Неоднократно меня одолевали сомнения: стоит ли продолжать упорствовать или закрыть глаза и поставить эту пятерку, будь она не ладна? Но тут же я себя спрашивала: а что будет дальше? как я буду смотреть в глаза тем, кто получил свои заслуженные настоящие пятерки? получается, что я не отвечаю за свои слова, ведь я сразу предупредила, что оценки будут объективные? отличники действительно заслужили трудом свои оценки, выходит я обесцениваю их старания, поставив с ними на один уровень Пистимею?
Одновременно я думала, что если сейчас согнусь как остальные преподаватели, шантаж и угрозы продолжатся в будущем. И подобное поведение этой студентки как раковая опухоль пойдет по всему курсу или даже вузу. Если ей можно, то почему остальным нельзя? Разумеется, другие студенты пойдут по накатанной колее и будут уже смело давить на преподавателей.
В конечном итоге пришлось сломать эту порочную практику. Хоть и никакого морального удовлетворения от участия в этом цирке я не получила. Да и с кем там было бороться?
Возможно для обычного преподавателя вуза новость о том, что на него накатают жалобу в департамент образования, действительно будет стрессом. У меня, в свою очередь, как у практикующего юриста, для которого является нормой жизнь в вечной непрекращающейся борьбе за права своих доверителей, угрозы подобного толка не вызывают и малейшего выброса адреналина. Это моя ежедневная рабочая рутина. Я к ней давно привыкла.
Но раз для меня это все привычно, и не составляет труда угомонить и пресечь беспрецедентную наглость и неадекватность, то наверное все было сделано не зря.
Продолжение следует…
